— На этом снимке, относящемся к 30-м годам прошлого века, — бригада тружеников в Кортневом саду, какой располагался между Ржавцем и Средним, — рассказывает Ирина Юрьевна Ростовцева, жительница Добринки. — Фото точно такое старое, потому что на нём стоит самый высокий второй справа — мой прадед Фёдор Александрович Тарабрин, а рядом с ним в белом платочке — прабабушка Агриппина Яковлевна, оба — 1903-1904 годов рождения. Судьба их семейства очень печальна: летом 1940-го года прабабушка погибла. Жили они тогда в Наливкино.
По словам хозяйки фото, началась в тот июльский день сильная гроза, Агриппина, беременная седьмым ребёнком, сидела на кровати, около неё на подушке — младшая дочка. В избу влетела молния и убила женщину, ребёнок чудом остался жив. Дом сгорел.
— Так двух сыновей и четырёх дочерей прадед поднимал один. Младшей было всего годик, а старшая — 14-летний подросток, — продолжает Ирина. — Моя бабушка Нина Фёдоровна Земисева — из средних детей. Старшая же Раиса после этой трагедии им практически заменила маму, замуж так и не вышла. Позднее, когда все уже выросли, переехала жить в Липецк. Чтобы прокормить ребятишек, прадед трудился не покладая рук.
На фронт мужчину из-за вдовства и маленьких детей не забирали. Однако и дома его почти тоже не видели: летом работал трактористом, день и ночь в поле, зимой уходил в Добринскую МТС, вырвется оттуда на ночку иногда, подошьёт своей ребятне валенки, что были одни на троих, и — опять на работу. Долгое время ему будет помогать приглядывать за детьми пожилая тёща, но вся работа по дому и в огороде всё равно лежала на плечах старших детей.
Фёдор Александрович после всех страшных событий и личных, и народных стал заядлым садоводом: посадил хороший сад, причём на одном дереве у него росли различные сорта яблок, кусты смородины были усыпаны ягодами. Необыкновенно сладкую развёл малину.
— Прадед любил угощать душистыми яблоками своих гостей, особенно вкусным и крупным у него был «белый налив». Последние годы, когда стал немощным, переехал к Раисе в Липецк. Однако завещал похоронить вместе с супругой, где сейчас в Среднем и покоится его прах, а также нашей бабушки Нины и других её сестёр, младшая из которых, вовсе не помнившая свою маму, умерла в январе этого года. Вот такая нелёгкая судьба была у моих предков, — подытожила И.Ю. Ростовцева, хорошо знающая историю своей семьи.
БЫЛА ДВАДЦАТЫМ РЕБЁНКОМ
Редакция «ДВ», глядя на старое фото в Кортневом саду, решила обратиться и к другим добринцам, проживающим когда-то в той местности, чтобы подробнее узнать о саде, а также с надеждой, что будет опознан кто-то ещё.
93-летняя Анна Прокофьевна Ярикова с улицы Ленинской в Добринке когда-то родилась в деревне Наливкино Средненского сельсовета, до того её родители, как и многие переселившиеся туда, проживали в Наливкино Демшинского сельсовета. При переходе на новое место они решили оставить родное название. Нюрочка была 20-м ребёнком у Федоры Наумовны и Прокофия Ермиловича Долгих. Потом, правда, из-за болезни в подростковом возрасте половина их ребятишек умерла. В Великую Отечественную войну ещё пятеро сыновей погибли на фронте.
— Мама так плакала по ним, что даже ослепла, — рассказывает собеседница, какой в 1943-м довелось самой копать окопы под Орлом, — страшно вспомнить, что и мы тогда там пережили при налётах немецких самолётов: одну подругу убило, другой ногу оторвало.
Прошу женщину вернуться в детство и показываю фотографию из сада.
— Вот бы хоть лет 5 назад спросили, — признаётся она, — многие лица очень знакомы, а как их звали, не помню. Сад этот был владением богача Кортнева, только мы его уже звали Артельным. Он был таким громадным! Яблони, груши, вишни, сливы — чего только там ни росло. А сколько сортом яблок было! Вкуснятина одна. Я однажды так упала с высокой груши, что идти не могла, папа на лошади даже за мной приезжал. Слава Богу, ушиблась сильно, но ничего не сломала. А сад со временем зарос.
Анна Прокофьевна хорошо помнит про несчастье в семье Тарабриных. Более того, оказывается, Раиса была её одноклассницей. Подруги в школе хорошо учились. Сначала окончили начальную школу в Наливкино, а потом вместе ходили в десятилетку в село Среднее. Собеседница любила математику, да и всю судьбу, можно сказать, потом связала с этим предметом.
Их семейство проживало, по её словам, в большом кирпичном доме. Отец с матерью, чтобы поднять такую ораву, держали огромное хозяйство (несколько голов коров и лошадей, много овец и птицы), работали не разгибая спины.
— Я себя, пасущую гусей, помню с 4-летнего возраста, все ноги тогда были посечены травой и пощиплены ими…
За такое «богатство» Долгих признали во время коллективизации кулаками и выгнали из дома. Родители с 5-ю ребятишками (старшие уже подросли и обзавелись своими семьями) пошли жить к одному из них — Семёну, имевшему на тот момент тоже 8 детей мал мала меньше. Так и ютились у него.
— Один из моих братьев был даже председателем колхоза, только его признали врагом народа из-за того, что в одно лето сгнила часть урожая: шли и шли сильные дожди… А колхоз у нас назывался «Новая жизнь».
В 1944-м А.П. Ярикова переедет в Добринку и 40 лет проработает в банке, причем в основном — заведующей кассой. Выйдет замуж за местного Николая Павловича, с каким проживут 65 лет и воспитают достойных детей: двух дочерей и сына. Хозяин тоже был образованным, трудился и в райкоме инструктором, и даже в редакции бухгалтером.
— Особенно у мамы и папы, — раскрывает семейный секрет Ольга, младшая из дочерей, переехавшая ухаживать за пожилой матерью из Вологды, — любимцем был и остаётся наш Владимир, какой окончил военную академию, дослужился до полковника. Вообще-то, он гордость и родителей, и моя с сестрой Маргаритой.
Анна Прокофьевна опять берёт в руки фотографию, никого из-за возраста также не узнаёт, зато вновь возвращается памятью в те далёкие 30-годы, когда их раскулачили, а она сильно плакала.
— У нас в доме почему-то сразу разломали полы и потолок, а туда запустили много-много колхозных цыплят. Брат был немного постарше меня, уговаривает: «Нюра, что ж ты плачешь, глянь, какие пушистые цыплятки», да только они меня совсем не радовали…
Марина ПЧЕЛЬНИКОВА.
