Евреи, турки, немцы. Когда-то Добринка была очень интернациональным поселком.
На снимке: в этом старинном доме по улице Октябрьской, по утверждению старожилов, располагалась синагога.
ЕВРЕИ
Летом 1899 года на каникулы в село Чуевка к настоятелю Никольского храма приехал его племянник, студент Тамбовской духовной семинарии, 15-летний Александр Воронский. Здесь он вскоре познакомился с местными барышнями, среди которых были дочери добринского купца Хазанова — Соня и Рахиль. Об отношениях с этими милыми созданиями Воронский написал потом в своей автобиографической книге «Бурса». Приведу отрывок из его разговора с одной из сестер.
«Соня сказала:
— Священники не любят нас, евреев. Ваш дядя не знает, вероятно, о вашем знакомстве с нами?
— Он знает о нем, — солгал я Соне, нимало не смущаясь.
— А дома нас называют жидами?
— Нет, никогда не называют, — солгал я опять, совершенно на этот раз искренне: хотелось, чтобы евреев никто не называл жидами.
Соня тихо так молвила:
— Это нехорошо так называть нас.
Я поглядел на ее сведенные брови, на зеленые лесные глаза, на умное и серьезное личико, горячо и поспешно вымолвил:
— Да, это отвратительно.
В эту минуту я дал себе слово никогда не называть евреев жидами».
Евреи в Добринке? Откуда они в нашей глубинке? Обратимся к истории.
В Российской империи более двух столетий, вплоть до Февральской революции 1917 года существовала черта оседлости, то есть территория, на которой евреям разрешалось постоянное место жительства, в основном в западных губерниях. Но не бывает правил без исключений… Право постоянного жительства вне черты оседлости было также дано лицам с высшим образованием и купцам первой гильдии.
В те времена главным богатством нашего черноземного края считался хлеб. На него был устойчивый спрос как внутри страны, так и за ее пределами. Именно это привлекало деловых людей с коммерческой хваткой. Неудивительно, что в Добринке появились еврейские семьи. Они поселились компактно, построив добротные дома. Возникла целая улица.
Большинство еврейских предпринимателей занялось скупкой у помещиков и крестьян зерна. После уборки урожая подводы с хлебом тянулись на железнодорожную станцию не только из окрестных сел, но и из соседних уездов. Купцы богатели. Крупнейшими хлеботорговцами считались братья Хазановы, Бирюзовский, Копелевич, Гускин и другие.
Еврейская часть населения Добринки разрасталась (семьи, как правило, были многодетными). Некоторые представители диаспоры стали учителями, врачами, аптекарями. В большинстве своем истинно верующие, евреи открыли иудейский храм – синагогу. По вполне понятным причинам возникло и еврейское кладбище. Его остатки, оскверненные вандалами (видимо, искали золотые коронки), до сих пор сохранились на берегу Чуевского пруда.
После Октябрьской революции, когда частная собственность была отменена, купечество лишилось прибыльного дела. Одни евреи уехали в города, другие затаились. И не зря. В годы НЭПа (новой экономической политики, провозглашенной В.И. Лениным) хлеботорговля не только возродилась, но и приняла еще большие масштабы.
Закономерен вопрос: как местные православные жители относились к «жидам»? Недавно я получил из Воронежа письмо от земляка-чуевца В.В. Логунова, хорошо помнящего те времена. Он пишет: «Взаимоотношения между добринцами и евреями были в целом хорошими. Никаких антисемитских настроений и действий не проявлялось». В подтверждение слов Вениамина Васильевича добавлю следующее. Помнится, мой дед, Алексей Иванович Волокитин, служивший у одного из купцов-хлеботорговцев приемщиком зерна, рассказывал, что среди его близких друзей были и евреи.
Когда во второй половине 30-х годов Советская власть ликвидировала НЭП, все еврейские семьи постепенно покинули Добринку.
ТУРКИ
Теперь обратимся к истории Первой мировой войны. Если читатели помнят, Российская империя входила тогда в состав Антанты – военного блока с участием Великобритании и Франции. На стороне противоположной коалиции были Германия и ее союзники, в том числе Турция.
В ходе войны к 1917 году на территории нашей страны находилось более миллиона военнопленных разных национальностей. Содержать их в лагерях было накладно, поэтому многим из них разрешалось вольно поселяться в городах и сельской местности. Военнопленные стали существенным трудовым подспорьем, заменив собственных рабочих и крестьян, призванных на военную службу.
Так турецкие граждане появились в Добринке и Чуевке. Эти люди, хотя и отличались горячим южным темпераментом, вели себя примерно, своим трудом зарабатывали себе хлеб насущный. Со временем многие из них приняли православие и обзавелись семьями. Соответствующие документы обнаружены в Государственном архиве Липецкой области. Так, в одной из метрических книг Никольской церкви содержатся сведения о том, что 19 июля 1915 года по указу из Тамбовской духовной консистории от 25 июня того же года за № 18935 (консистория – в православии учреждение при архиерее по управлению епархией. – Прим. автора) «посвящен» Святым Крещением турецко-подданный (военнопленный) Мегмет сын Ибрагима Татар-оглы из г. Ризэ Трапезендской губернии Вилайорна магометанского вероисповедания, 26 лет и нареченный при Святом Крещении Николай». Таинство крещения совершили священник Николай Добротворцев, дьякон Алексей Поспелов и псаломщик Василий Добротворцев.
1 ноября 1915 года все тот же военнопленный, именуемый Николаем Ивановичем Татар-оглы и ставший прихожанином Никольского храма, соблюдавший все православные обряды, обвенчался с 18-летней девицей из деревни Талицкие Выселки, крестьянской дочерью Параскевой Николаевной Бахтиной.
10 ноября 1917 года в той же церкви венчался еще один турок, принявший православие, 22-летний магометанин Хусейн Дурсун Лоз-оглы, нареченный Федором Васильевичем Кедровым. Его женой стала девица из села Чуевка, гражданская дочь (именитый гражданин, почетный гражданин, степенный гражданин – звания, даруемые в дореволюционное время представителям некоторых сословий. – Прим. автора), 19-летняя Екатерина Андреевна Буданцева. В 1918 году у них родился сын Виктор, а спустя год – дочь София.
Упомянутый выше В.В. Логунов вспоминает: «Хорошо знал турка Кедрова. Его семья жила в Чуевке, на нынешней улице Октябрьской. Это был крепкий осанистый мужик. Он занимался торговлей. Федор частенько захаживал к моему деду Василию Ивановичу, с которым был в приятельских отношениях. В непростое в политическом отношении время, в 1937 или в 1938 году, всех турок, в том числе и Кедрова, депортировали на их историческую родину. С Федором отправилась и его семья. У Кедровых было трое детей. Мы дружили с этими ребятами. Им очень не хотелось покидать Россию, ставшую их родиной. Из Турции они прислали два письма, в которых сообщали, как устроились на новом месте, что письма стоят дорого – 20 куруш. Связь с нами на этом прервалась».
В начале 60-х годов прошлого века на нашей улице Садовой появилась высокая, худощавая, скромно одетая женщина. Прошел слух, что она из Турции. Это была Елена Петровна Логунова, вышедшая замуж за пленного турка по фамилии Курд.
Все на той же улице Садовой живет Владимир Григорьевич Размолодин, племянник Елены Петровны. Вот что он сообщил:
— Тетя приезжала к нам трижды. Подробно рассказала о своем житье-бытье. Они с мужем вырастили троих сыновей и дочь Фатиму. Сыновья Байрам и Энвер стали предпринимателями, а младший, Гельман, эмигрировал в Австралию, где тоже неплохо устроился. Старшему, Байраму, когда они прибыли в Турцию, было 14 лет. Он хорошо знал наш язык, порой шокируя благочестивых магометан отборным русским матом… Тетя приезжала не с пустыми руками – привозила валюту. В сопровождении родственников она съездила в Москву, в спецмагазине «Березка» купила на эти деньги ковер, другие дефицитные тогда вещи. Для нашей семьи, жившей в бедности, это было большим событием.
НЕМЦЫ
Помимо турок, в Добринке жили представители другого народа – немцы, тоже из числа военнопленных Первой мировой войны. Обладая такими чертами характера, как большое трудолюбие, аккуратность и бережливость, они старательно работали в разных сферах производства, культуры и народного образования. Численность немцев постепенно возрастала за счет рождаемости, что отражено в документах ЗАГСа. Они успешно вписались в коренное население.
Дальнейшая судьба этих людей сложилась еще более драматично, чем у турок. Вскоре после нападения Германии на Советский Союз отношение к ним со стороны государства изменилось в худшую сторону. В немцах власть видела возможную «пятую колонну», то есть потенциальных предателей и фашистских агентов. Однажды немецкие семьи спешно, без лишней огласки, под покровом ночной темноты были погружены в товарные вагоны и вывезены то ли в Сибирь, то ли в казахстанские степи. Жили люди – и нет их…
Об этом несколько лет назад мне рассказала заслуженная учительница РСФСР Александра Тихоновна Цинк: «В моем классе Добринской семилетней школы было 42 ученика, из них свыше десяти – немцы. В то утро класс заметно поредел, несколько парт оставались пустыми. Школьные друзья немецких ребят с удивлением спрашивали: «Почему они не приходят на занятия? Куда и почему они уехали?»
Что я, простая учительница, могла им ответить? Тема была запретная и опасная».
Такие же события произошли тогда и в Чуевской средней школе.
Помнится, в году примерно 1987-ом в редакцию районной газеты пришло письмо из Казахстана от Эльзы Карловны Краузе, немки по национальности. Она оформлялась на пенсию и просила посодействовать ей в получении справки из ЗАГСа, что и было сделано.
А где же остальные Эммы, Фридрихи, Гансы и другие? История об этом умалчивает…
В. ВОЛОКИТИН.
