На снимке: М.Г. Плотников и А.И. Беляев (справа) отправляются в очередную поездку. Фото Валерия ВОЛОКИТИНА.
В советское время у журналистов был свой гимн. В нем содержались вот такие строки:
Человек над картою затих,
И его по-дружески поймешь:
Сердцем он уже давно в пути –
Новый день, куда ты приведешь?
Трое суток шагать, трое суток не спать
Ради нескольких строчек в газете…
Если снова начать, я бы выбрал опять
Бесконечные хлопоты эти.
В публикуемых ниже заметках член Союза журналистов СССР (ныне России), работающий в печати 60 лет — со школьной скамьи по нынешний день, рассказывает о годах своей журналистской юности.
ПОПУТНО … НА ТРАКТОРНЫХ САНЯХ
В начале декабря 1957 года меня, только что отметившего свое 18-летие и уже имеющего некоторый опыт журналистской работы, приняли в редакцию хворостянской районной газеты «Красное Знамя» на должность литсотрудника (корреспондента). Встретили приветливо, но с самого начала — никакой поблажки.
Первое задание — и первое серьезное для новичка испытание. Командировка в Нижнематренскую МТС. В то время еще не было дорог с твердым покрытием, не существовало и автобусного сообщения. К месту назначения приходилось добираться на попутном транспорте. Летом — на автомашинах. Приходишь, к примеру, на пункт «Заготзерно», спрашиваешь у того или иного шофера:
— Из какого хозяйства?
В конце концов попадается грузовик, идущий в нужном направлении. Обратным рейсом — уже с колхозного тока в наполненном зерном кузове. Вместе с девчатами-грузчиками, всю дорогу поющими, как тогда было принято, песни и задорные частушки.
Зимой — сложнее. Хорошо, если удастся попасть на тракторные сани. Это средство передвижения представляло собой два огромных обтесанных бревна, подбитых снизу железными полозьями, сверху — дощатый настил. Неуклюжую повозку тащил на буксире гусеничный трактор. На таких санях с железнодорожной станции в хозяйства доставлялись различные грузы.
… Утро моей первой командировки выдалось морозным. Выхожу на большак. Снег по щиколотку, метет поземка, на дороге никакого движения. Наконец, повезло: ехавший в санках попутчик предложил подвезти.
Пока собирал для газеты материал, короткий зимний день подошел к концу. Пришлось заночевать.
И подобное случалось довольно часто. Ночевать приходилось там, куда пристроит местное начальство. Помнится, в селе Дурово председатель колхоза Владимир Семенович Зубков распорядился определить корреспондента в помещение сельского Совета, прислал тулуп, чтобы укрыться.
В совхозе «Отрада» для командированных на втором этаже конторы, бывшего помещичьего дома с колоннами и балконом, была отведена специальная комната.
Но обычно приезжих поселяли у кого-нибудь из местных жителей. Чаще всего у одиноких старушек, приплачивая им за это.
ГОРЯЧИЙ ХЛЕБ — ЛУЧШАЯ ЕДА
В те годы столовых нигде, кроме райцентра, не было. Наиболее практичные служилые люди запасались в поездку домашним «пайком»: ломоть хлеба да сало. Только мы, газетчики, ездили, как правило, налегке.
Как-то с коллегой, поэтом и журналистом Адольфом Ивановичем Беляевым оказались все в той же Нижней Матренке. Всегда существовало неписаное правило: если выехал на задание, то используй время с наибольшей пользой. Выполнив основное, надо было по возможности обойти все село, побывать в сельсовете, клубе, медпункте, в других учреждениях, встретиться с интересными людьми. И собрать как можно больше информации. Словом, как в поговорке: волка ноги кормят. Вот и мы, заполнив блокноты фактами и цифрами и изрядно проголодавшись, заглянули в закусочную местного сельпо. Килька в томате — единственное, что мог предложить нам продавец. Зато поблизости наткнулись на заброшенный колхозный огород с остатками урожая помидоров, чем и подкрепились.
А в другой раз с тем же Беляевым приехали на станцию Байгора, в совхоз «Правда». Для возвращения подходящего поезда не подвернулось. Для ночлега нас привели в нетопленое помещение, служившее, по-видимому, гостиницей. В комнате — железные кровати с матрасами, ни одеял, ни подушек. Печка полуразвалившаяся. Вместо трубы — дыра в потолке. Легли, укрывшись матрасами, но так и не уснули, всю ночь дрожа от холода. Зато утром, купив в магазине буханку горячего, прямо из печи хлеба, заморили червячка.
ДЯДЯ КОЛЯ КОМАНДОВАЛ: «ЕЗЖАЙ!»
На рубеже 60-70 годов, отчасти и в 70-е основным средством передвижения служил гужевой транспорт. В редакции, как и в других учреждениях, имелась лошадь — мерин-тихоход, не без чувства юмора прозванный Удалым. Должность конюха и заодно кучера исполнял дядя Коля Бутырин. Конюшни в редакции не было, поэтому Бутырин держал Удалого в своем сарае на соседней улице. Корм для мерина заготавливали своими силами. С этой целью редакции отводился участок земли, на котором высевали овес. В положенное время всем коллективом выходили с косами на сенокос.
Обязанностями кучера дядя Коля пренебрегал. Подгонит повозку к редакционным дверям, вожжи ездоку в руки: «Езжай!».
Но бывали и неожиданные исключения. Как-то раз в кучера по какой-то причине попросился моторист Михаил Титов по прозвищу «Чих-пых». Он обслуживал дизельный генератор, подававший электричество для печатных машин. В самое неподходящее время двигатель выходил из строя, при этом издавая громкие звуки: «Чих-пых, чих-пых, чих-пых!». Неудивительно, что за Титовым закрепилось прозвище «Чих-пых».
Так вот, подстелив в сани-розвальни соломы, мы тронулись в путь-дорогу. День выдался суровым, вьюжило. На обратном пути из села Никольское, где мы побывали, стало еще холоднее. Мороз за 30, появились заносы. Удалой с трудом преодолевал препятствия. Одеты мы кое-как: Титов — в фуфайке, я — в старом пальтишке на вате. При подъезде к Салтычкам чувствуем: закоченели! (Вообще-то, для зимних поездок были положены тулупы, но в редакции таковых не было). Еле шевеля губами, Миша предложил:
— У меня тут знакомые… Давай заедем, погреемся.
Отогревали нас традиционным народным средством. Налили отвратительной сивухи и мне… К счастью, в Хворостянке ждала хорошо натопленная печь в избенке тети Дуси Жиряковой, у которой я квартировал. Забрался на горячие кирпичи лежанки — пронесло, не простудился.
УПРЯМЕЦ УДАЛОЙ
Словом, редакционный мерин всех нас выручал круглый год. В весеннюю распутицу, в бездорожье «ради нескольких строчек в газете» случалось ездить верхом. Правда, седла в редакции не было…
В нашей типографии работала верстальщицей газеты Клавдия Федоровна Козявкина. Периодически она навещала родственников, живших на станции Плавица. Когда надо было привезти что-то объемистое, тяжелое, она отправлялась на лошади.
Удалой был порой коварен и упрям. С мужчинами более-менее ладил, а вот с женщинами… Из своих поездок Клавдия Федоровна обычно возвращалась уставшей, расстроенной: мерин ей отказывался подчиняться. То вдруг ни с того ни с сего остановится, а то и вовсе, путаясь в упряжи, уляжется среди дороги.
Запомнилась колоритная фигура заместителя редактора И. И. Кононыхина: средних лет, высокий, стройный, с одной рукой…И какой-то неприкаянный — ни семьи, ни жилья. Он сутками обитал в редакции: варил себе картошку в чугунке, спал на столе, положив под голову газетную подшивку. Но держался достойно, обладая хорошей журналистской хваткой.
В ныне не существующей деревушке, что неподалеку от села Ивановка, у Кононыхина жила старушка-мать, которую он время от времени навещал.
В один из зимних дней Кононыхин объявил, что поедет к маме, отвезет ей топливо, а заодно соберет материал для газеты. Доверху нагрузили сани углем, и замредактора уехал. Каково же было наше удивление, когда через несколько часов у ворот редакции появился Удалой, волоча за собой… оглобли. Видимо, сказался перегруз: от натуги оглобли оторвались от саней, и лошадь, почувствовав свободу, поспешила к родному пристанищу.
ТАРАНТАС — НЕ АВТО, НО…
С первых дней работы в редакции присматривался, как дядя Коля управляется с лошадью.
Узнал, что такое гуж, шлея, супонь, седелка с чересседельником, другие составляющие упряжи. Но ни запрягать, ни распрягать не умел. В редакции это делал дядя Коля, а по приезде в хозяйство забота о лошади вменялась местному конюху. Но жизнь всему научит.
В то мартовское утро состоялась поездка в деревню Новый Свет, на животноводческую ферму. С утра стоял морозец, лужи сковало льдом. А при возвращении припекало солнце, во всю журчали ручьи. Возле железнодорожного переезда, на повороте, лошадь провалилась передними ногами по самую грудь в наполненную водой канаву. Как вызволить ее из ловушки? Хорошо, что предусмотрительно обулся в резиновые сапоги. Распряг Удалого, потом запряг, предварительно развернув сани в нужное положение.
Лощадь — не автомобиль, но и с ней возможны дорожно-транспортные происшествия. Как-то раз направились в коллективную поездку (Беляев, литсотрудник Михаил Гаврилович Плотников и автор этих строк) по селам Коробовка и Падворки на тарантасе (это такая четырехколесная повозка; в задней ее части располагается сиденье для седоков, впереди — облучок для возницы). В одном месте проселок шел под уклон, и Удалой понесся во всю прыть. И вдруг, совершив кувырок, мы оказываемся в дорожной пыли. Выяснилось: лопнул стальной шкворень, соединявший передок с кузовом, а лошадь пронеслась дальше. Отделались ушибами и синяками…
ТОПОРКОВ ЕДВА НЕ ПОГИБ
А сколько было других подобных происшествий, некоторые из них едва не закончились трагически. Однажды зимой наш коллега Владимир Федорович Топорков ( в будущем — член Союза писателей России, депутат Государственной Думы) возвращался ночью домой из дальнего села пешком. Завывал ветер, снег залеплял глаза. Чтобы не заблудиться, Володя шел по железнодорожному полотну и чуть было не попал под колеса паровоза. Лишь в последнее мгновение словно чья-то невидимая сила столкнула его под откос.
Или другой случай. В деревне Новая Байгора на отчетно-выборное колхозное собрание Топоркова взял с собой председатель райисполкома А. Я. Демихов. Возвращались домой затемно. Внезапно началась снежная круговерть. В лютый мороз, заблудившись, они плутали несколько часов и лишь под утро выбрались к жилью.
… После Хворостянки — вновь Добринка, где начиналась моя журналистская биография в газете «Ленинский путь». Здесь с бытовыми условиями, с транспортом было получше. Вместо саней-розвальней — удобные санки, да и тулуп имелся. Не за горами был день, когда в редакции появилась автомашина — видавшая виды «Победа», а вместо конюха — шофер. Но это уже другая история.
***
Все познается в сравнении: журналистские будни прежде и сегодня… Известный писатель, бывший ответсекретарь нашей газеты Александр Арсентьевич Бахарев вспоминал в 1972 году:
«Работать тогда было несравненно труднее, чем теперь. Приходилось лишь мечтать о современной типографской технике, о редакционном транспорте, телефонной связи с отдаленными деревнями. И, мечтая, месить густую добринскую грязь по проселочной дороге в колхоз или из колхоза, когда не оказывалось попутной подводы… Получалось? Не всегда, как хотелось бы. Зато, помимо душевных огорчений, были и свои непреходящие радости. В дни весеннего сева, уборки урожая, хлебозаготовок, зяблевых взметов, в ходе других важных дел мы чувствовали себя причастными к успехам района и гордились этим».
Валерий ВОЛОКИТИН.
