В начале прошлого века в Васильевке разом сгорели 59 человек. Ужасающая история…

Читайте нас в

Граф А.А. Орлов-Давыдов считался одним из крупнейших землевладельцев Российской империи. Тысячи десятин чернозема ему принадлежали и в тогдашнем Усманском уезде Тамбовской губернии (ныне Липецкая и Тамбовская области — Авт.). В июле 1918 года на базе хозяйства графской экономии был организован первый совхоз «Петровский», давший позднее трех Героев Социалистического Труда, один из которых — директор И.П. Воловченко при Хрущеве станет министром сельского хозяйства СССР.

Для перевозки сладких корней


В основном земельные угодья графа были заняты посевами сахарной свеклы. Для ее переработки он построил Новопокровский сахарный завод (ныне Мордовский район Тамбовской области — В.Е.). Но вот здесь и возникла проблема: как организовать доставку сладких корней на переработку. И тогда было решено подвести к заводу узкоколейку. Здесь даже была станция под нехитрым названием «Треугольник». Вскоре окрестные местности огласил гудок «кукушки», как называло местное население паровоз.

Новопокровский сахарный завод

Всю выкопанную сахарную свеклу на гужевом транспорте привозили на специально подготовленную площадку на «Треугольник». Затем грузили в вагоны и отправляли на завод. По воспоминаниям старожилов, свеклу вывозили с осени и до конца апреля. Коллектив, обслуживающий свеклопункт и станцию, был маленьким, но они успешно справлялись со своими обязанностями. Позднее узкоколейку даже продлят — до самого совхоза «Петровский». Кстати, до сей поры еще можно увидеть в густой траве и бурьяне следы этой узкоколейки, хотя она была разобрана в шестидесятых годах прошлого столетия.

Опознавали по крестикам


На самой границе нынешних Тамбовской и Липецкой областей расположилось село Васильевка. Здешние земли являются черноземными. И выращивал здесь граф Орлов-Давыдов сахарную свеклу. А для обработки плантации приказчики графа нанимали женщин из соседних селений. Труд, конечно, был нелегким. Механизации никакой, одна тяпка. Да и копали вручную. Большинство наемных батраков размещали либо в крестьянских избах, либо в разных хозяйственных постройках. О технике безопасности проживания в таких хозяйственных постройках не могло и быть речи. Приказчики стремились побыстрее провести прополку сахарной свеклы, а осенью побыстрее её убрать. Всё вроде шло благополучно. Наемные батрачки трудились ибо, несмотря на тяжелый труд, получали при такой, на первый взгляд, несложной работе — прополке свеклы — неплохие деньги. Все это продолжалось до 29 мая 1912 года.

Граф Алексей Анатольевич Орлов-Давыдов

28 мая сотни женщин после тяжелого труда на свекольной плантации вместе с детьми расположились в риге, что близ села Васильевка. Угомонилась ребятня, погрузились в сон и женщины. Трагедию, которую никто не ожидал, подробно описал в своем рапорте усманский уездный исправник в докладе на имя тамбовского губернатора 30 мая. На другой день тамбовский вице-губернатор уже доносил о событиях страшной ночи в Департамент полиции. Всё произошло в первом часу ночи. Неожиданно пожар охватил соломенную крышу риги-балагана, где ночевали люди. А находилось в ней двести женщин-поденщиц и мальчишек-подростков, которые тоже были заняты на полевых работах. Следствие очень серьезно отнеслось к трагедии. Согласно сведениям уездного исправника, рига, в которой находились люди, представляла собой сооружение овальной формы и имела размеры: 5 саженей ширины и 17 саженей в длину. Следует отметить, что сажень — это 2,1 метра. К тому же рига-балаган располагалась всего в двенадцати саженях от узкоколейной дороги, которая вела к Новопокровскому сахарному заводу. В риге было двое ворот, но одни из них были заколочены наглухо. Спали женщины и дети в буквальном смысле слова на земле. Подстилкой была солома. Да и никаких средств пожаротушения не было.

Согласно рапорту уездного исправника рига «загорелась снаружи со стороны железной дороги вскоре после прохода поезда, отсюда есть предположение, что пожар произошел от искры, попавшей на ригу от трубы паровоза».

Около риги должен был находиться караульный, и согласно донесению, он «…хотя и был недалеко от сгоревшей риги, но пожар заметил тогда, когда рига была уже вся в огне…». Да и спал он в это время, по-видимому. Его разбудили истошные крики женщин и детей. Выжившие на допросах отмечали, что рига-балаган сгорела в буквальном смысле слова за какие-то десять минут, и никто не смог оказать помощь. В самой риге царила настоящая паника, давка.

Обезумевшие люди выскакивали из горящей риги и с истошными воплями бежали в сторону волостного села Мордово. А бежали они туда потому, что были оттуда родом. Некоторые женщины-батрачки возвращались назад, вспомнив, что в горящей риге остались дети. Многие бросались в горящую ригу, пытаясь спасти своих детей. Назад уже никто из них не вернулся. Страшно читать полицейское донесение, так как за его строками стоят десятки человеческих жизней, особенно детских. Спастись согласно донесению сумел 141 человек, «из коих четверо, получивших ожоги, были отправлены в больницу…», а «… пятьдесят девять человек сгорело, сбившись в кучу около выходящих ворот…».

Просматривая списки погибших, видишь среди них не только взрослых, но и детей.

Среди сгоревших двенадцатилетний Семен Васнев, тринадцатилетний Емельян Тарабрин, пятнадцатилетние Матрена Косых и Евдокия Рязанцева, семнадцатилетняя Ефросинья Васнева. Страшная картина представилась следователям. Трупы «… обуглились настолько, что опознавались по кускам оставшегося на них платья, крестикам и прочим предметам. После опознания все трупы были положены вечером 29 мая в приготовленные гробы, и отслужена была панихида. 30 мая, в 4 часа утра, была отслужена вторая панихида, после чего останки на телегах были перевезены в Шеншеновскую (ныне село Васильевка, некогда носила второе название Шеншино, Шеншиновка, по помещикам-владельцам Шеншиновым— Авт.) церковь для отпевания, а затем опущены в общую могилу на Шеншеновском кладбище и зарыты».

Эта трагедия потрясла не только крестьян тогдашнего Усманского уезда. О ней долго еще вспоминали и на самой Тамбовщине. К сожалению, сам граф никакого наказания не понес. Правда, возмущенные крестьяне близлежащих селений, вооруженные топорами, вилами, пытались учинить погром графской экономии. Но власти всё заранее предусмотрели. Были присланы казаки, которые сумели утихомирить бунтовавших. Об этой трагедии на графском хуторе крестьяне не забыли. В 1917 году от графской экономии по сути ничего не осталось. Только пепелище.

Виктор ЕЛИСЕЕВ.

Подписывайтесь на нас ВКОНТАКТЕ и в ОДНОКЛАССНИКАХ или сделайте свои ЯндексНовости более близкими

Не забывайте и про наш Яндекс Дзен

Подписка
Уведомлять меня о
guest
0 комментариев
Inline Feedbacks
View all comments