Что ты помнишь, церковный колодец?

КРЕСТИЛИСЬ И ВЕНЧАЛИСЬ

Табличка на колодце гласит, что он был построен в 1871-м году для нужд местной церкви. Так что покрещены в этой воде были все белоносовцы и прихожане из ближних деревень. И окроплялись водой верующие во время Богослужений тоже ею. После закрытия храм стал 7-летней школой. Но колодец продолжал верно служить: поил своих питомцев.

Как и сама церковь, сруб сначала был деревянным, потом дерево стало гнить, поставили кольца. И они с течением времени начали разрушаться, некоторый период это место стояло просто заваленным, чтобы никто не провалился. Однако неравнодушные жители решили почистить колодец и выпилить основную часть беспорядочно выросших деревьев. Такими людьми, участливыми к судьбе малой родины, оказались Владимир Михайлович Попов из Липецка и местный житель Александр Михайлович Литвинов из Матвеевки. Первый из них хоть и липчанин, но корни его отсюда. Здесь жили бабушка с дедушкой, отец учился в этой семилетке, потом уехал в Добринку. Сам Владимир окончил уже Чуевскую школу.

— Колодец был сильно забит, — рассказывает В.М. Попов, — мы долго его чистили с Александром Михайловичем. В самом низу основание из дуба в виде креста. Кольца тоже сильно подрушились, приходилось вбивать клинья, ставить металлическую решётку…

«ЗАХОТЕЛОСЬ ДОБРУЮ ПАМЯТЬ ОСТАВИТЬ»

Владимир Михайлович помнит из детства, что именно отсюда раньше все брали воду на чай. Но количество белоносовцев нещадно уменьшалось. Школу закрыли. Колодец зарос.

Сейчас же, после чистки, водичка в нём необыкновенной прозрачности и вкусноты, как и раньше. Теперь все, кто знает о колодце, приезжают, чтобы набрать воды. А жителей и вовсе лишь двое теперь на этой стороне улицы Заречной — 89-летний Михаил Григорьевич Перегудов и его супруга Анна Григорьевна, 1935-го года рождения. Да вот В.М. Попов ещё наведывается в бабушкин дом и церковный сад.

— Мой отец Григорий Гаврилович был звонарём на колокольне, — делится с нами Перегудов. — Многие, он рассказывал, пробовали себя в этом деле, но все потом решили, что у папы лучше всего звонить получается. Церковь была с 3-этажный дом примерно, а колокольня намного выше. Папа по праздникам радовал земляков. А в будни был бригадиром полеводческого стана. Мама тоже с утра до ночи в колхозе трудилась.

— Мой прадед и его брат пели в церковном хоре, — говорит В.М. Попов, — родители, как и все советские люди, храмов не посещали, да и некуда идти было: разрушены. Захотелось о себе добрую память оставить, вот и решил я и территорию опилить, и колодец почистить, чтоб земляки, кто сюда приезжает на могилки, могли напиться.

Напротив бывшей церкви, как и везде обычно, в Белоносовке располагается кладбище. И все прибывающие на «отеческие гробы» говорят спасибо Владимиру Михайловичу за то, что можно в родном селе утолить жажду и постоять в тени деревьев. Особенно это дорого тем, кто учился здесь в школе когда-то и выбегал в сад за яблоками.

Сейчас Попов выпиливает старые деревья. Посадил сосенки, грецкий орех, привёз из Абхазии фундук. Там, где находился алтарь, с благословения отца Михаила (Пуриче) поставил крест.

НА СРЕДСТВА ПРИХОЖАН

А что же церковь? Какой она была? Её крестообразное очертание хорошо просматривается по вырытому фундаменту, точнее, по рвам, что от него остались (кирпич селяне разбирали на свои нужды). К сожалению, фото храма не сохранилось. Усилиями В.М. Попова и краеведа В.В. Елисеева, обратившись в областной архив, мы установили, что «Белоносовская церковь деревянная, построена в 1871-м году на средства прихожан. Дворов — 208, мужского пола — 750, женского — 715 человек. В приходе 3 деревни: Данковка — 58 дворов, Первая Матвеевка (Брянская тож) — 32 двора, Вторая Матвеевка (Брянская тож) — 32 двора». Адрес у этой церкви был такой: «Тамбовская губерния, Усманский уезд, 4-й Усманский Новочеркутинский округ».

Также в архивных данных сказано, что «рядом с храмом располагается одноклассная церковно-приходская школа» (последующие советские поколения будут это здание называть «прихожанкой»). В штате церкви — священник и псаломщик. У священника дом церковный, у псаломщика — собственный.

Само же село Белоносовка возникло в середине 18 века. С 1772-го она записана как «деревня Нижняя Плавица, Белоносовская тож» (селом она стала позднее, после возведения храма).

— Папа рассказывал, — вспоминает М.Г. Перегудов, — что дерево на церковь возили на лошадях со станции Перелёшино Воронежской области. Туда его по железной дороге доставляли. Тогда ведь у нас такая огромная конюшня тут была, лошадей под сто. Все пали в войну от голода.

ПРИГОВОРЁН К ВЫСШЕЙ МЕРЕ…

Последним священником Михайло-Архангельского храма с. Белоносовка был Александр Павлович Щукин. Он рождён в 1883-м году (?) в селе Стежки Сосновского района Тамбовской губернии. Служил здесь до ареста. «Постановлением тройки НКВД 15 января 1938-го приговорён к высшей мере наказания. Приговор приведён в исполнение 4 февраля 1938-го года».

Автор этих строк хотела узнать подробнее о семье батюшки — о той, в которой родился, и той, что создал сам потом, ведь настоятели, как правило, люди женатые. Да и в то время священниками чаще всего становились дети священников. К сожалению, моё обращение в Тамбовский областной госархив результата не дало. «Никакими данными о семье Щукина А.П. не располагаем», — такой был ответ. «Обращайтесь в Липецкую или Воронежскую областные прокуратуры» — дополнительный совет прозвучал из архива. Однако обе прокуратуры тоже ничего не прояснили, будто и не было такого человека никогда…

Госархив Воронежской области тоже не сильно прояснил ситуацию, прислав вот такую выписку из справки «Верхне-Матрёновской райволости Усманского уезда»: «В списке граждан, проживающих в Усманском уезде, лишённых избирательных прав, за 1925 г. значится Щукин А.П. — 39 лет (?). Социальное положение до революции — священник. Род занятий к моменту лишения избирательных прав — священник. Причина лишения — на основании ст. 69, пункта «г» Конституции».

Этот пункт «г» гласил тогда: «Не избирают и не могут быть избранными монахи и духовные служители церквей и религиозных культов». Фактически ограничения касались не только избирательного права: лишенцы не могли получить высшее образование, им часто запрещалось проживать в Москве и Ленинграде, а также вернуться в то место, где они были арестованы. Лишение прав касалось и членов их семей.

Госархив общественно-политической истории Воронежской области — хранитель фондов партийного архива Воронежского обкома, полностью спасённый в годы войны (его вывозили в Оренбург), тоже сообщил, что нужный нам Щукин А.П. у них не числится…

Знаю, что реабилитирован Александр Павлович был через 61 год после расстрела: 3 апреля 1989-го. По словам того же Виктора Владимировича Елисеева, в таких случаях трудно сыскать «концы». Дело священников, как под копирку, быстро шилось «белыми нитками»: «допрос свидетелей», показавших на антисоветскую пропаганду. Родственники же, если и спаслись, то могли либо сменить фамилию, либо вовсе убежать из страны.

ОТПЕЛИСЬ КОЛОКОЛА

М. Г. Перегудов, крещённый в своём сельском храме, помнит, как в его детстве по селу ходил батюшка и причащал совсем маленьких ребятишек, которые сами не могли отстоять службу в силу возраста.

— Что-то сладенькое на вкус нам он давал, — припоминает мужчина, — а церковь огромной мне казалась. Прямо напротив алтаря, в самом центре, был ход на высокую колокольню.

Михаилу Григорьевичу довелось быть свидетелем и того, как снимали купол с храма. Он был деревянный, обитый железом. Как сейчас, стоит у него эта картина перед глазами, хоть и давным-давно дело было. Но всё в тот момент происходившее настолько отразилось в детской душе, что хранится до сей поры.

Сбросили разливавшие на всю округу малиновый звон 5 колоколов: 1 большой и 4 маленьких — на глазах рыдающих женщин-прихожанок. Никто не знал, что всех ждёт завтра, только посчитали это за недобрый знак. А всего через каких-то 3 года после ареста и расстрела батюшки началась война…

ПАРТЫ И ДОСКИ — ИЗ ИКОН

— В школу, какую переделали из церкви, я пошёл перед войной, в 1940-м. Мою первую учительницу звали Мария Ивановна (фамилию уже не помнит). Детей тогда было очень много, учились в 2 смены. 5 кабинетов отгородили внутри храма. Бывало, по партам посильнее поцарапаешь, а из-под краски проглядывают лики святых… Около школы рос большой сад, яблоки вкусные, огромные. Первое время сад охраняли, а потом бросили, всё стало зарастать.

Учили детей в войну женщины. Много ребятишкам приходилось в колхозе работать, помогая взрослым. Рядом с речкой сеяли поля махорки для фронта, школьники носили воду из Плавицы и поливали табак. Не один десяток ведер шёл на счёт каждого ребёнка. Никто не жаловался: у любого отец, а то сразу и несколько человек из семьи воевали…

ПОХОЖИЕ СУДЬБЫ

Судьбы супругов Перегудовых очень похожи. У одного мама с 5-ю детьми осталась, у другой — с 9-ю. Отцы погибли под Смоленском. Аннушку отец сам назвал в честь своей супруги, какую очень любил.

— Родом я из соседней Поповки, там 4 класса окончила. Потом сюда в 5-й пошла, но только до холодов довелось поучиться: нечего обуть. И мама запричитала: «В метель в поле сгинешь! Сиди дома!». Старшие сёстры сюда по 2-3 ходили, а мне одной пришлось. Церковь у нас там своя была деревянная. Меня в ней крестили.

Женщина с ужасом до сей поры вспоминает, как в 12 лет стала работать в колхозе. Вместе с подружкой на волах возили воду в поле. Как-то в жару понесли их бычки в озеро вместе с телегой. Один из земляков увидел и побежал сломя голову юных колхозниц доставать…

Двое детей Перегудовых живут в столице, зовут к себе маму с папой, какие «последними из могикан» остались тут. Печку топят по старинке. Вода — из колодца. По праздникам набирают её из церковного, считая святой.

— Не поеду в город, — заявляет хозяин. — Там ведь колготища такая!

МОЛЕБЕН В ПОЛЕ

Их землячка Зинаида Антоновна Кутищева, 1940 года рождения, проживающая на другой стороне речки, относится хоть и к более молодому в сравнении с Перегудовыми поколению, но сильно её жизнь от тех не отличается. Отец погиб. Сначала сообщили, что пропал без вести, лишь по окончании войны узнали: тоже сложил голову под Смоленском. Сейчас, кстати, женщина проживает в квартире, какую предоставили её матери как вдове погибшего.

— Мои мама с папой Панины Дарья Александровна и Антон Артёмович венчались в нашей церкви. А вот меня, 5-ю по счёту в семье, покрестить там не успели.

— Крестили меня на дому. В 1946-м была страшная засуха. На праздник Проплавления пригласили откуда-то батюшку отслужить молебен в поле. Наверно, властям это решение нелегко далось. Мама там молилась и уговорила батюшку прийти к нам. Помню лишь, как священник мочил мне голову и ноги в тазике.

УЧИТЕЛЯ СРЫВАЛИ КРЕСТИКИ

Зато в школу ходить с крестиками было строго-настрого запрещено. Как говорит Зинаида Антоновна, если у кого учителя замечали его на теле, срывали. А вот М.Г. Перегудов об этом не сказал. Видно, в войну не до того было.

— В школу много детей ходило. Даже в «прихожанке» учились. В ней с одной стороны жил директор, с другой — 1-2-е классы сидели за партами.

З.А. Кутищева тоже помнит, как мел стирал новую краску на доске, и она начинала смотреть на ребятишек строгими глазами то Богородицы, то святых… У неё сохранилась фотография, на какой 6-й класс Зинаиды. На ней хорошо видна стена деревянной школы-храма. Только часть класса снялась вместе с директором-фронтовиком Михаилом Георгиевичем Злобиным, слева — Мария Ивановна Литвинова, преподававшая немецкий язык. Справа — Матрёна Ивановна Сысоева, фронтовичка, тоже одно время была директором.

— Я стою 3-я слева. Была весна, у школы росли такие красивые кусты сирени! Вот мальчишки и нарвали веточек. По бокам одноклассники с велосипедами, они за 5 километров приехали учиться из Георгиевки. Слева — Иван Яковлевич Афанасьев, справа — Владимир Павлович Зимин. Думается, из всех я одна только и осталась… Учиться старалась, да ходить не в чем было в морозы.

В школе в её годы холод стоял зимой, дров не хватало, не говоря уж про уголь. Учителя то и дело просили своих подопечных освободить немножко платки и шапки, чтобы слышали их объяснения. А воду школьники и педагоги пили из того же церковного колодца.

— Хоть и бедно мы жили, многие из-за погибших отцов сиротами стали, а всё равно весело было. Детство есть детство!

Марина ПЧЕЛЬНИКОВА.
Фото автора и из архива З.А. Кутищевой и М.Г. Перегудова.